История места >

Ристикент

Ристикент

Большинство наименований на географической карте Кольского полуострова саамского/лопарского и финского происхождения. Составители карт, столкнувшись со сложными местными названиями, переименовывали их под русское звучание. Многие теперь звучат по иному: Нуорттиярви — Ноут-озеро — Нот-озеро, Nuorttijoki-Нуорти-йоки — река Нота, Тууломойоки — река Тулома, Luttojoki- река Лотта, Юрккя — Юркино, Ristikenttä-Рестикент-Ристикент.

Что касается этимологии лопарского слова Ristikenttä, то первая его часть «Ристи» на нотозёрском диалекте колтта-саамского языка — это Христос или крест, по-фински — крест, крестик, а вот вторая часть связана с глаголом «обращаться в другую веру», который сохраняется в северосаамском в виде genndot, по скольтсаамски это должно было бы выглядеть как kennta. На финском «кента» — место, луговина.

Таким образом, имелся в виду крест, у которого саамов обращали в христианство!

От представительницы древнего лопарского рода Нотозерского погоста Анфисы Ивановны Герасимовой (1924-2006), которая родилась на хуторе рядом с Колнозеро (Koskjaur), потом жила на хуторе рядом с селением Устье Лотта, а последние годы жизни прожила в пос. Верхнетуломский, мы знаем, что селение Ristikenttä (Ристикент) — на колтта-саамском языке (сколт, вкл. нотозёрский диалект ) - это «Христово место». Это подтверждает и ныне живущий лопарь Герасимов Александр Иванович, который родился и вырос в Ristikenttä.

В период колонизации Кольского полуострова и крещения лопарей первыми православными монахами миссионерами (св. Федорит, св. Трифон и др.), которое началось с 1540 года, на живописном месте на пересечении двух дорог, которые огибали Ноут-озеро с обоих берегов, у подножья горы Вертишварь (Вертишварака) высотой 123 метра над уровнем моря, поставили православный дорожный крест. Первоначально нотозёрские лопари считались прихожанами Кольского собора, но в 1862 г. был образован самостоятельный приход. Нотозёрскую церковь начали строить в 1866 г. на сумму в 1782 руб. 41 коп., отпущенную на эти цели Св.Синодом. Новую бревенчатую православную церковь с «маковкой» и крестом освятили 17 декабря 1870 г. в честь Богоявления. Церковный староста с 1877 г. лопарь Анисим Мошников. В этом же 1877 году упоминает об этой церкви В.И. Немирович-Данченко в своей книге «Страна холода» : "Целый день провели мы на утёсах, стеснивших Туломский водопад. Утром мы вместе с лопарями спустились вниз по реке ловить сёмгу. В полдень нас угостили обедом, состоявшим из неизбежной сёмги, сёмужьей икры и хариусов, изжаренных в собственном соку. Только под вечер нам удалось выбраться от гостеприимных рыболовов, а когда мы вошли в лес, которым нам следовало идти вплоть до Ноут-озерской церкви, настала уже ночь"...«На Ноут-озере, в истоке реки Тулома, есть островок, отданный причту местной церкви. Лопари строят ему ежегодно сёмужий забор, от острова к берегу озера. Сверх того, причту отдана лахта в восьмидесяти саженях от Туломского водопада (порог «Тёщины зубы»). При весеннем разливе вод в неё попадает пропасть сёмги и другой рыбы. Когда воды спадут, сёмга остается в этом природном садке. Отсюда ее черпают неводами. Случаются и такие ловы: «Сидят мужики с крюками у берега лахты и зацепливают оттуда идущую вверх сёмгу,» хватают ее под жабры. Этот простой способ лова требует некоторой ловкости и опытности. Также выбирают её у лахты на крюки и во время разлива, когда она подымается Туломой в забор причта и идет через всё Ноут-озеро в реку Ноут (р.Нота), где бросив икру, она тощает и обращается в лох. Там её ловят финны и шведы. По всему Ноут-озеру, реке Тулома и ее притокам владеют ловами Нотозерский и Сонгельский погосты. В Ноут-озере, сверх сёмги, ловят сигов, хариусов, щук, кумж.

Семужий забор причта (прихода) ноут-озерской церкви я осматривал сам. Он очень не велик, но в хорошие годы в него попадает пудов 200 рыбы. Обыкновенно же около 100 пудов. Только раз улов здесь дал за лето 300 пудов... Самый островок очень красив и живописные виды кругом делают его еще прелестнее. Мы провели здесь целый день. Меня поразило обилие рябчиков в окрестных пустынях.

Отец Георгий Терентьев, вообще оставивший по себе хорошую память, он был пламенным защитником интересов лопарей, завел было в Ноут-озере и огородничество. Здесь, посреди Лапландии, он, а за ним и лопари, стали было сеять картофель, репу и редьку. Урожаи были хороши. Пробовали и капусту. Лист был хорош, но не завивался. Он с успехом даже акклиматизировал здесь жито, но в скорости его перевели в Колу и полезное начинание погибло в самом зародыше, не принеся ничего прочного. На место переведенного в Колу отца Георгия Терентьева, послан был в Ноут-озеро какой-то больной и параличом разбитый священник, жена которого через год оказалась прикосновенною к растрате местным сельским старшиной церковных сумм. Понятно, что не такие люди могли продолжать дело отца Георгия. Разумеется, что все всходы цивилизации, таким образом, погибли в самом начале. Огородничество брошено, скот проеден, оседлость тоже пошла прахом!

Я до сих пор не могу позабыть растерянного вида старосты нотозерской церкви, когда он говорил со мной о бедности своего погоста. В его голосе слышалась полнейшая безнадежность на лучшее положение дела. Видно было, что людям приходится плохо, что несмотря на обилие рыбы и зверя, они живут впроголодь, питаясь чем и как ни попало.«

Кстати, здесь необходимо объяснить значение слова погост у лопарей. Это не место, где живет приход вокруг церкви. Нет. И это не лопарское село, поселок, зимнее становище, в которые они возвращались с пастбищ своего родового погоста к Рождеству
и переживали там суровую зиму в своих бревенчатых избах. В зимних становищах лопари жили с 25-го декабря по 23-е апреля, а затем опять расходились в разные стороны по своим родовым угодьям в границах своего погоста, в зависимости от миграции оленей по пастбищам и хода рыбы в реках, меняя таким образом четыре раза в год своё жилье. В летних своих стойбищах они проживали в куваксах, а в зимних в тупах и вежах.

«Не смотря на любовь к скитанию, которая заставляет большинство лопарей переселяться из зимнего стойбища, обыкновенно далеко раньше начала ловли рыб, на время весны к берегу реки, летом — к берегам больших озер или к морю, а осенью опять куда- нибудь на пресные воды, — лопари очень редко выходят за границы владения своего погоста (границы эти определены, конечно, только приблизительно), да и то только во время поисков за своими оленями, носящими хозяйскую клеймо (тамгу)».

К тому времени в Кольской (Русской) Лапландии было несколько этнических групп коренных жителей — лопарей. Их корни уходили в тысячелетия. Охотничьи угодья, рыбные промыслы (лахты, тони), оленьи пастбища были закреплены за родами и передавались по наследству. Чтобы иметь возможность роду пропитаться, надо было иметь большие угодья. Эти обширные территории, закреплённые за лопарскими родами одного стойбища, и назывались погостами (сыййт, sijjt).

Из литературы мы знаем, что в 1772 году было 27 лопарских погостов, а в 1859 их оставалось уже только 18.

В 1877 году вся тундра, вся Русская Лапландия (Kola Peninsula) была поделена между десятью или двенадцатью погостами, сгруппированными в три сельских общества: воронежское, эк-островское и печенгское, составлявшие одну волость — кольско- лопарскую.

В частности, в бассейне Нотозера было два больших лопарских погоста, Сонгельский и Нотозерский, которые считались самыми бедными.

Центром Сонгельского погоста на территории в бассейне реки Нота было древнее зимнее лопарское стойбище Сонгельск. Располагалось оно в 85-ти километрах от бывшего селения Ристикент выше озера Кацкимозеро. Из Кацкимозеро в реку Нота впадала река Кацким. И топонимы говорят нам, что дно и Кацкимозеро и реки Кацким было задёвистое (кацкес — по-лопарски).

Население Сонгельска составляли потомки 7 древних лопарских родов: Гавриловы, Киприяновы, Пьяной, Степановы, Сверловы, Федотовы, Феофановы, которые для принадлежавших им оленей имели своё уникальное клеймо (тамгу). Каждый из родов имел свои угодья в пределах территории погоста.

Часть лопарей Сонгельского погоста крестили на их родовых землях, у оз. Алла-Аккаярви, где в то время находилось ещё одно их зимнее стойбище, получившее затем название Ристомен-сыййт, т.е. Крестовый погост.

Основу Нотозерского погоста (сыййта) в бассейне Нотозера (реки Лотта, Нота, Тулома, Печа, Конья и др.) с зимними стойбищами Устье Лотта, Ристикент, Кеньтиши, Падун и др. составляли семьи 5 древних лопарских родов имевших свои именные клейма: Герасимовы, Мошниковы, Осиповы, Глухих, Титовы.

Рядом с Падунским водопадом, напротив древнего стойбища Падун, на другом берегу реки Тулома, есть святое место — древнее кладбище лопарей «Нуорттиярви», там была построена церковь в начале 20 века. Позднее помещение церкви использовали как клуб. В настоящее время оно полностью заброшено и находится в крайне плачевном состоянии. Отчасти, это связано с тем, что местное население боится посещать это место, т.к. ещё в памяти следующая легенда: «После смерти злой нойда (лопарский шаман) мог стать и упырем (по лопарски „равк“). Когда умер нойда по имени Риз с Нотозера, лопари боялись его хоронить. Вызвался лишь другой нойда. Он запряг оленей в керёжу (сани в виде лодки), положил мертвеца в гроб и повез на кладбище. По дороге, в полночь мертвец сел в гробу, но после окрика нойды вновь улёгся. Прошло немного времени и он вновь поднялся. Тогда нойда сделал непростительную для шамана ошибку: пригрозил равку ножом (нужно было замахнуться на него палкой), — мертвец опять лёг в гроб, но в мертвенном лунном свете, саваном покрывавшем притихшую тайгу, стало отчетливо видно, что зубы у мертвеца сделались стальными. Нойда понял, наконец, как необдуманно приступил к делу, которое было ему не под силу, и попытался спастись, взобравшись на высокую ель. Равк встал из гроба, не спеша подошёл к дереву и скрестив руки на груди стал грызть зубами ель. Ствол уже был готов переломиться, и только приход зари спас нойду от лютой смерти — при первых лучах солнца упырь опять лёг в гроб. Нойда будучи, очевидно, „слабым“ шаманом, захоронил равка на боку, хотя известно, что нужно было положить вурдалака в гробу лицом вниз, чтобы он не смог выходить из могилы. Невежество нойды привело к тому, что по ночам равк стал выходить из могилы и преследовать людей. Например, однажды парни, проходя мимо могилы Риза, по легкомыслию обронили: „Был большой нойда, да тут и лёг“. Спустя немного времени земля задрожала — это равк вышел из могилы, чтобы догнать путников. Услышав погоню, они срезали осиновый кол и стали чертить кресты на земле. Вурдалак вынужден был тратить время на обходы, что позволило лопарям добежать до реки Туломы (как раз в том месте, где сейчас находится поселок Верхнетуломский) и спастись от равка на лодке».

Колонизация финнами побережья Мурмана началась с середины XIX века. Причиной их переселения был голод в Финляндии.
Да и России надо было срочно закрепиться на Севере, так как Норвегия и Швеция тоже мечтали завладеть этими пустующими землями. Поэтому, цари России, начиная с Александра I, желали заселить эти края своими подданными. Даже ссуду хорошую давали переселенцам для обзаведения хозяйством — 300 рублей; для примера, тельная корова тогда стоила всего 10 рублей. Дичи и рыбы было полно, даже сёмга шла на нерест в реку Нота и её притоки. Переселенцы сеяли ячмень, а картошка и репа хорошо росли.

В результате притока переселенцев из Финляндии и России, в самом начале XX века, рядом с нотозерской церквью на основе лопарского зимнего стойбища возникло, в привычном нам понимании, поселение Ristikenttä (Ристикент).

«Карел Никанор Костылев с разрешения лесника Попова поставил рядом с ним дом. Получив соответствующие бумаги, Никанор стал вторым жителем будущего села... Затем прибыл Юхо Каллио и др. В 1916 году на месте старой бревенчатой построили новую Нотозёрскую церковь, уже каменную и с колокольней в три колокола.

К 1920 году в селе Ristikenttä (Ристикент) было уже десятка два домов. Больше половины жителей села были финны. Жители занимались рыбной ловлей, скотоводством. Некоторые занимались лесозаготовками и сплавом древесины». На берегу озера, ниже церкви, обустроили причал, а в самой губе «морили» сосновые брёвна.

Весна и лето 1921 года были последними для многих жителей бассейна рек Нота и Тулома. Испанка и черная оспа косили целыми семьями.

Большинство скольтских лопарей перед войной, после того, как передвинули границу и их земли оказались в СССР, переехали в Финляндию в провинцию Инари, где их сейчас проживает около 300 человек, некоторые из них еще говорят на Нотозёрском диалекте (сколт). А вот в России осталось всего несколько человек, которые говорят на диалекте сколт, причем, все они говорят уже плохо.
На нотозерском диалекте этого «умирающего» языка хорошо говорит только Герасимов Александр Иванович. Он проживает в пос. Верхнетуломский.

Нашими знаниями о прошлом окрестностей селения Ристикент в XX веке мы во многом обязаны самому знаменитому жителю поселка Верхнетуломский финну Свену Петровичу Локко (1924-2008) — писателю, члену союза писателей с 1990 года, публицисту и художнику. Благодаря его картинам и трилогии «Финны на Мурмане» сегодня можно представить себе, как более ста лет тому назад переселялись финны на исконно лопарские земли, переходя довольно условную государственную границу в районе Явр-озера, и куда они потом исчезли.

До революции лес интенсивно вырубался с берегов и притоков реки Тулома. Участки по заготовке леса: Ристикент, Мурмаши, Улита, Печа, Куклино. Сплавляли древесину к Дровяному, где была механизированная пилорама, принадлежавшая шведу. При советской власти были организованы госпредприятия по заготовке леса. У переселенцев из Финляндии появилась возможность получить работу на лесозаготовках.

«Финны, с самого начала заселения лопарского края, с присущей им напористостью и трудолюбием, пускали корни в скалистую землю. Они активно участвовали в строительстве новой жизни, это было все не по нраву местным жителям — лопарям, привыкшим к неспешной гармонии бытия и природы, приспособленной к суровым условиям Севера. Да и былая агрессивность финнов пугала миролюбивых, простоватых лопарей. В памяти их были передаваемые из уст в уста сказания о грабительских набегах „немцев“ - шведов на город Колу».

Так писал Свен Локко в книге «Финны на Мурмане». Финны селились по берегам рек отдельными хуторами. Они возделывали земли, сеяли ячмень, овес, занимались скотоводством, ловили рыбу.

На берегу Нотозеро жили лопари Степан Осипов (5 сыновей), Иван и Анисим Мошников, Тимофей Мошников, Евдоким Титов.

Старинное лопарское стойбище Падун, располагалось в лесу, чтобы проплывавшие по реке Тулома завоеватели и грабители не могли его увидеть. В 1916 году в Падуне организовали начальную четырехклассную школу.

Жили финны и по берегам Туломы, на хуторах. «Хуторянами были семьи Беньяма Локко, Юхо Тусканена, Арвида Хеглунда, Калле Кауланена, и др.

Проблемы взаимоотношений групп населения в советское время решались коренным образом по „предначертаниям“ партии,
по решениям правительства. С коллективизацией в стране началось засилье произвола. Жители хуторов, селившиеся друг от друга за десятки километров, были сведены в колхозы.

Затем со строительством Туломской ГЭС (1936 г.) селения, попадавшие под затопление, переселяли. Так исчезли селения Падун, Куклино, Пяйвеярви и многие др.»

Видимо, по местным меркам Ристикент был крупным поселком, так как он обозначен на всех картах Кольского полуострова того времени.

1923 год. В Ристикенте был созван сход граждан. «Нотозерцы избрали новый орган власти — сельский совет, на котором, хоть и с оговорками и упреками, были приняты в члены общины 15 семей финнов.

Была организована артель по лесозаготовкам. Затем артель по лову рыбы на падунских сёмужьих тонях. Падунские пороги протяженностью 3 километра. Среди них водопад „Падун“.

1930 год. Начало коллективизации. Падунскую рыболовецкую артель переименовали в колхоз. В колхоз вступило 55 процентов жителей. Но недолго существовал колхоз на Падуне (Верхнетуломский). Был организован оленеводческо-животноводческий колхоз „Восмус“ (первый) в 30 километрах выше по реке от Мурмашей.

„Животноводческую ферму колхоза построили за год и заселили. По указанию свыше начали с большим трудом распахивать целину. Вскоре пришло указание все работы на участке сворачивать, так как ферма попадает под затопление. Молочно-товарная ферма продолжала работать, пока строилась новая усадьба колхоза „Восмус“ в пяти километрах ниже по течению реки“.

С 1930-хгодах церковь в поселке Ристикент перестала выполнять своё истинное предназначенье, а помещение церкви местные комсомольцы стали использовать под клуб. Там проводили всевозможные общественные мероприятия, постановки и вечера с танцами. Церковные колокола были сброшены с колокольни и затоплены в самом глубоком месте Нотозера.

С 1937 году начались массовые репрессии. Коснулись они и финского населения. Все финские школы были закрыты. Приграничные колхозы „Ниванкюля“, „Лутто“ вскоре были ликвидированы. Финнов выселили из приграничных районов.

Подчистили от местного населения и Ристикент. Вместо гражданского населения пришли пограничники».

Стойбище Ниванкюля находилось, в основном, на правом берегу реки Нота и насчитывало несколько сот лет. От него было не более 70 км до границы с Финляндией, которую определил Юрьевский (Тартуский) мирный договор в 1920 году.

Перед финской компанией 1939 года население Ниванкюля и Сонгельска было выселено и вместо него там обосновались пограничники.
В этом же 1939 году вся застава в Ниванкюля была ночью вырезана финскими лазутчиками. После «Зимней войны» и до 60-х годов там был пограничный пост и метеостанция. В настоящее время Ниванкюля не существует, так как, его правобережная часть вдоль русла реки Нота, вместе с брошенными избами и казармами пограничников, ушла под воду при заполнении водохранилища в 1965 году.

От многовекового лопарского стойбища Ниванкюля осталось только название, которым обозначен на карте постоянный пункт гидро-метеонаблюдения ФГУП «Гидромет», но находится он на другом более высоком левом берегу водохранилища, там, где некогда стояли не многочисленные куваксы лопарей Ниванкюля. От Сонгельска и вовсе ничего не осталось.

В 1940 году Мурманский облисполком вынес решение выселить всех ещё оставшихся финнов из области в Карелию. 06.07.1940 года оно было опубликовано. К началу Отечественной войны всех финнов, норвежцев, шведов, а заодно и лопарей от смешанных браков, выселили из мест их проживания в бассейнах рек Тулома, Лотта и Нота, а также с побережья Мурмана. Переселенцев увозили в Карелию и в Архангельскую область на лесоразработки. Селения, где жили финны, опустели.

В конце 1942 года селение Ристикент было практически уничтожено после бомбардировки самолётами «Люфтваффе». От каменных Нотозёрской церкви и казарм пограничников остались одни фундаменты и груды кирпичей.

При затоплении Верхнетуломского водохранилища в 1965 году место, где находился поселок Ристикент, ушло под воду. Вместе с ним ушли под воду ещё 60 поселений, таких как, Устье Лотта, Ниванкюля, Сонгельск.

Представить себе, где было селение Ристикент, можно по метке на карте Google.